В час икс на кухне у Цатурянов было не протолкнуться: сама тетя Эльза с
мензуркой сердечных капель, поддерживаемая сестрами, мрачный дядя Галуст
с верными друзьями, впереди всех, по особому случаю в штанах, но с неизменной
мухобойкой – дедушка Жюльен.

Специалист по необъяснимым явлениям, полтргейсту и внеземным
цивилизациям (так он представился) священнодействовал на кухне у окна,
стараясь не наступать на шныряющих по полу котят и продукты их
жизнедеятельности.
С собой он принес спецприбор и, обложив датчиками-присосками знаковое
изображение, переключал какие-то тумблеры, прикладываясь глазом к трубке
с окуляром, что росла от прибора металлическим бивнем.

– М-да, – оторвавшись от бивня, произнес он. – Худшие опасения
подтверждаются. Чтобы глубже оценить данный эпизод, надо усложнить
обследование. Для этого нужно, ...для этого нужно...– в тишине специалист
сделал паузу, – слышно было только, как утробно гудит адский прибор, да
здоровенная муха бьется у форточки, пытаясь найти выход на улицу. – Для
этого нужно...
– еб твая мат! – неожиданно заверещал дедушка Жюльен, сорвался с места и
саданул мухобойкой так, что задребезжали стекла. Но промазал.
Муха, сообразив, что ей повезло, мигом поумнела и пулей вылетела в
форточку, злобно жужжа.
– Не мешайте, да! – возмутился специалист, обернувшись. – Чтобы лучше
оценить данный эпизод, надо немного усовершенствовать аппарат. Это будет
стоить...
И тут специалист запнулся, ибо перехватил взгляды зрителей, которые были
обращены совсем не на него. Все смотрели на стекло.
А на стекле, на том самом месте, куда только что попала мухобойка,
образовался второй след с таинственными вкраплениями и крестом...

– И не смей больше в моем доме трогать этих дурацких мух, размахивать
здесь своей дурацкой грязной мухобойкой и носить в моем присутствии свои
дурацкие кальсоны, старый дурак! – вопила Эльза, охаживая дедушку
Жюльена ссаной тряпкой, пока тот не ретировался за дверь.

После всего произошедшего от сотрясений диафрагмы, вызванных богатырским
ржанием и последующей неустранимой икотой, у Галуста обострился гастрит,
и его госпитализировали. В больнице он рассказал тете Эльзе много
интересного.

В частности, он признался, что ее периодические успехи в деле розыска
краденого были связаны с тем, что один из его многочисленных друзей
работал в ближайшем отделении милиции и просто не отказывал дяде Галусту
в те моменты, когда он просил поспособствовать в каком-либо деле.
Поведал также, что в те страшные моменты, когда он демонстративно брал
мешок и, сопровождаемый трагическим кошачьим концертом, с грохотом
спускался по лестнице, то выходил в тенистый двор, затем оказывался в
узенькой улочке, где его поджидали с досками из-под нардов несколько
верных собутыльников.
Всей гурьбой они направлялись в соседний двор, где, спокойно попивая
винцо, под звуки падающих камушков определяли, кому на этот раз выпало
Кошкиных отпрысков втюхивать друзьям, родственникам и знакомым.
Ведь тетя Эльза никогда не задумывалась, почему дядя Галуст
расправляется с детками не в тот момент, когда они слепы и ни хрена не
петрят, а ждет отчего-то по два-три месяца.

Дело принципа отгадать. Перерыл все энциклопедии и справочники, ну нет
такого клеща, бился головой об стену, звонил энтомологам - бесполезно.